На прошедшем в Москве форуме FinProfit-2022 определяли и анализировали тенденции и тренды на российском банковском рынке. Мы попросили побывавшего на нем Сергея Аникушина, сооснователя Myfin.by, Domovita.by и Bankiros.ru, оценить, какие тренды Беларусь повторяет, какие – нет и что в целом происходит на отечественном банковском рынке.
– В чем белорусский банковский сектор опережает российский? Где отстает?
– Главное, в чем мы опережаем восточных соседей – идентификация через Межбанковскую систему идентификации (МСИ). На российском рынке пока нет консолидации и единого стандарта межбанковской системы. Регулятор еще не придумал, как ее объединить.
А отстает отечественный банковский сектор прежде всего в страховых продуктах и их цифровизации. Хотя тут следует, скорее, не о вине банков говорить, – дело в том, что у нас в целом иное отношение к страхованию, чем в России. Там количество застрахованных в разы выше. Во многом потому, что от этого зависит процентная ставка по кредиту, и разница очень большая. Скажу больше – без страховки кредит практически невозможно получить.
Также белорусский банковский сектор заметно отстает в развитии программ лояльности, кешбэк-сервисов и внутрибанковских экосистем. Во многом потому, что в РФ драйверами роста в этом секторе являются негосударственные «Тинькофф Банк» и «Альфа-Банк».
У соседей не первый год около банков строятся мощные экосистемы – у «Сбера», «Тинькофф Банка», того же ВТБ. Они позволяют не только удерживать клиентов, но и через качественные партнерские сервисы привлекать новых. На белорусском рынке я такого движения не вижу, хотя развитие собственных экосистем – это мировой тренд, позволяющий банкам в том числе конкурировать с финтех-компаниями.
– Можно ли говорить о том, что белорусский рынок в 2022-м повторяет российский и в чем различия?
– В чем-то да, есть параллели, но различий все же больше. Главное – Центробанк РФ ввел жесткие ограничения на валютном рынке, фактически сделав российский рубль неконвертируемой валютой. Нацбанк Беларуси не вводил подобных запретов и ограничений (продажа 80% валютной выручки, огромные комиссии на покупку валюты, блокировка валютных счетов, запрет для частных лиц на покупку долларов и евро, невозможность перевести валюту на другой счет). А Центробанк на днях заявил, что сентябрем запреты не ограничатся, и продлил их действие на полгода.
Второе важное отличие – отключение от SWIFT, ограничение и замедление прохождения денег в системе (на этой почве даже определенные стартапы появились), которые российских банков коснулись в куда большей мере.
– Что нового произошло за последнее время в белорусской банковской системе?
– Могу выделить БНБ – самый активный банк в последние месяцы. Если не единственный, который стремится развиваться практически по всем направлениям, предлагать новые продукты, решения, подходы. Думаю, руководство банка поставило перед собой цель перейти из разряда малых банков в когорту средних. Другие банки (по тем или иным причинам) уже долгое время не проявляют активности.
– На FinProfit-2022 много говорили о кредитном рынке –бурных изменениях, которые принес февраль, потребительских «качелях» и ставочных «горках». С белорусским рынком параллели прослеживаются?
– На белорусском рынке, к сожалению (или счастью), глобальные события мало сказываются. Как вошел он в 2020 году «в анабиоз», так в нем и пребывал до 2022 года. И события февраля никак не отразились на нем, в отличие от российского, – он потихоньку восстанавливается. Скорее, следует говорить о том, что импульс дала майская отмена ограничений на выдачу POS-кредитов на небелорусские товары.
Надеемся, что сентябрь-октябрь станут максимальным периодом восстановления: спрос на потребительские кредиты у населения есть, как и ликвидность у банков, чтобы его удовлетворять.
Если говорить об автокредитовании и ипотеке, то, в отличие от российского рынка, в Беларуси кредиты на приобретение жилья выдают только три банка, и в этом сегменте все тихо и стабильно. А автокредитование, как и в России, резко сократилось из-за нехватки машин и удорожания тех, что есть в распоряжении дилеров.
– «Разумное, обдуманное поведение стало доминирующим» – так сказал заместитель генерального директора Национального бюро кредитных историй (НБКИ) Алексей Волков. Действительно ли заемщик стал более грамотным? И можно ли сказать то же о ситуации на белорусском рынке?
–Заявление громкое, но я с ним в корне не согласен. Клиент не поумнел в миг, отказавшись от денег, «самыми умными» были банки. Они в период неопределенности максимально сократили все возможные телодвижения: привлечение новых клиентов, разбазаривание ликвидности и так далее. Ни о каком «разумном поведении кредитополучателей» говорить нельзя хотя бы потому, что в той же презентации Волков противоречит сам себе. Представитель НБКИ привел данные о том, что все восстанавливается – и потребительские кредиты, и выдача кредитных карт растет, и ипотека снова появилась. Получается, что заемщик снова поглупел?
На самом деле в марте-апреле банки зажали гайки и практически перестали выдавать кредиты, понимая, что, во-первых, возрастает риск невозврата, во-вторых, непонятно, под какую ставку выдавать.
Ведь тогда было неясно, по каким условиям в дальнейшем придется привлекать ликвидность у Центробанка. Как банк может выдать кредит под 30%, если он сам взял эти деньги под 22%? Невыгодно. Российский банк привык брать под 9% и давать под 35%, – это понятная для банка система координат. И чтобы продолжить работать по накатанной схеме, ему также нужно было поднимать ставку примерно в 2,5 раза – до 80%. А кто в здравом уме возьмет деньги под такие проценты? У немногих есть возможность отдавать не по 50–70 тысяч в месяц, а по 120–160. Вот и все «поумнение».
Если говорить о белорусском рынке, то у нас ситуация стабильна: исторически низок уровень невозвратов.
Белорусы в абсолютном большинстве аккуратно платят по кредитам и даже стараются вернуть их раньше времени.
Ничего особенно не менялось ни в потребительском спросе, ни в отношении банков к выдаче кредитов.
– Психологи Российской Академии наук выделили 4 типажа экономически активного населения: «Игнорирующие страусы», «Трепетные лани» (которых более половины), «Премудрые пескари» и «Надежные лошади». Подходит ли такое деление отечественному рынку?
– Сложно комментировать эти умозаключения... Дело в том, что POS-кредит – это короткие деньги под высокий процент. Это всегда больше «минус», чем «плюс». И население делится на два типа: тех, для кого это допустимо, и тех, для кого нет. Я пока в своей практике не видел ни одного человека, который взял бы потребительский кредит и был в плюсе. По озвученной терминологии это – «Премудрые пескари», которые провели расчеты и на финише оказались в выигрыше по деньгам. Допустим, так: «Инфляция – 15%, ставки депозитов низкие. А если через год я продам эту вещь за определенную сумму, то смогу победить инфляцию». Но пока я не встречал таких людей, так как эта комбинация экономически очень маловероятна.
– Как можно оценить важность персонального кредитного рейтинга (ПКР) для российского рынка? Можно ли провести параллели с белорусским?
– Если исходить из парадигмы, что потребительские кредиты – это плохо для личного бюджета, то, соответственно, все инструменты, способствующие их появлению, плохи. И Нацбанк Беларуси проводит в этом плане, как я считаю, правильную политику, стараясь оградить население от POS-кредитов. Пусть и понижая уровень жизни при этом, но не допуская, чтобы белорусы скатывались в эту долговую яму. Посему и надобность в ПКР отпадает.
Хотя такой рейтинг у белорусов есть и каждый может зайти на сайт Нацбанка и запросить его. Но он ни на что не влияет и ни к чему не привязан. В этом случае белорусская банковская система не взяла на вооружение западную практику. Чаще всего ПКР используется для длинных кредитов – в основном ипотечных, в этом и есть его главное преимущество. А так как его величина у нас никак не связана с процентной ставкой при ипотеке, то никто и не знает о его существовании.
– Представитель аналитической и консалтинговой компании Frank RG Анастасия Кудрякова одной из главных проблем, уже проявившихся, видит блокировки мобильных приложений и в целом вызовы банковскому рынку РФ в секторе ИТ. Как их оцениваете вы и можно ли говорить о такой же угрозе для белорусского рынка?
– Учитывая инертность белорусского общества, я бы сказал, что весомой эта проблема не станет. К примеру, во многих аптеках стоят терминалы «Белинвестбанка» и нет возможности воспользоваться системами онлайн-оплаты довольно давно. Но рядом не появились другие терминалы, не заменены старые, – судя по всему, проблема никого не смущает.
– Кудрякова также уверена в увеличении доли российских госбанков. А как изменится белорусский банковский ландшафт в ближайшее время?
– Я бы поспорил с Кудряковой: процесс увеличения доли госбанков в РФ идет уже не первый год, и я не уверен, что события февраля как-то на это повлияли или повлияют. Это целенаправленная политика, принятая после того, как Владимир Путин заявил, что 1300 банков в РФ – это много, надо стремиться к 300, которые есть в той же Германии. В результате к 1 июля 2022-го их осталось 329.
Сегодня в России осталось два крупных негосударственных банка – «Тинькофф» и «Альфа», и я не вижу попыток национализировать их. А тех, кто уходит с российского рынка, выкупают частные инвесторы.
Скорее всего, сегодня доля госбанков уже достигла пика, и чтобы ее увеличить, надо купить либо «Тинькофф», либо «Альфу», а этого не предвидится.
Что касается Беларуси, то после ухода «Абсолютбанка» доля госбанков выросла, но даже о попытках государства увеличить свою долю речи не идет. Все происходит естественным образом и намерений по завоеванию рынка у госбанков нет – суперпродукта от «Беларусбанка» или другого банка, создания мощной экосистемы, после чего все частные банки захиреют, потому что клиенты перейдут в государственные, я не вижу. И попыток нет.
– А что может измениться?
– Я вижу единственный вариант – если какой-то российский банк увидит в нашем рынке потенциал и выйдет на него хотя бы для каких-то тестов, экспериментов. Тогда мы увидим какую-то конкуренцию и движение на банковском рынке.