Люди глотают научно-популярную литературу, чтобы разгадать жизнь, а в итоге в голове остается лишь набор любопытных фактов. Потому что единственный способ научиться жить — жить. По мнению культуролога, создательницы Школы этикета и культуры, магистра педагогики Оксаны Зарецкой, если у вас недостаточно жизненного опыта, его можно позаимствовать из художественной литературы. Специально для Myfin.by Оксана подготовила список книг, которые научат не просто искусству жизни, но расскажут, как в быту, работе, ежедневных трудностях, наполнить смыслом и красотой «неоскорбляемую часть души».
«В этих книгах каждая страница наполнена жизненным опытом. Вы можете эмоционально погрузиться в ситуацию, словно проживая ее вместе с автором и его героями. Таким образом это знание и мудрость закрепятся в вас и станут частью вашей личности», – Оксана Зарецкая.
«Автобиография» Сергей Прокофьев
Великий русский композитор, родившийся еще в Российской Империи и переживший революцию, эмиграцию и возвращение, педантично в течение своей жизни собирал письма, записки и воспоминания. Да, его автобиография выхолощенная и выверенная самим композитором до запятой. Она лишена какого-либо намека на сомнительные решения или двойственные человеческие черты, но наполнена многочисленными подробностями.
В книге можно найти истории про:
- размеренный быт начала ХХ века;
- воспитание таланта, которое обеспечивала Сергею Прокофьеву его мать;
- детские игры и пытливый ум ребенка;
- композиторов и учителей, сыгравших своими решениями и поведением важную роль в становлении личности музыкального гения.
Почему не стоит взрослому человеку использовать слово «кушать»? Как реагировали посетители светских салонов на первые смокинги, в которых появлялись иностранцы? О чем и как можно писать письма людям, которых с вами разлучили дни и километры?
Знакомство с «Автобиографией» — это погружение не просто в мир начала ХХ века, а возможность шаг за шагом проследить превращение мальчика, родившегося в донецкой Сонцовке, в пытливого юношу, который в будущем создаст новую школу классической музыки.
«То было давно… там… в России…» Константин Коровин
Эта книга — сборник рассказов и воспоминаний Константина Коровина, которого мы знаем в первую очередь как живописца, русского импрессиониста. Однако его литературный талант ценил даже Антон Павлович Чехов, рекомендовавший Коровину больше внимания уделять писательскому делу.
В «То было давно…» и «Воспоминаниях» можно найти много увлекательных и живописных рассказов в стиле исторических анекдотов. Тонкие замечания человека, наблюдавшего лично падение культуры после Октябрьской революции, его реакция на то, что он видел и слышал в те времена.
«Один взволнованный человек говорил мне, что надо все уничтожить и все сжечь. А потом все построить заново.
— Как, — спросил я, — и дома все сжечь?
— Конечно, и дома.
— А где же вы будете жить, пока построят новые?
— В земле, — ответил он без запинки».
«Пан Тадэвуш» Адам Міцкевич
Адна з найцікавейшых кніг, распавядаючая пра шляхецкае былое Беларусі. Дзеянне паэмы разварочваецца недалек ад Навагрудку, куды прыехаў малады шляхціч Тадэвуш пасля навучання ў Варшаве.
Прыгожы, адукаваны і з еўрапейскімі манерамі аднак ён назірае за зусім асаблівымі традыцыямі сваёй Спадчыны, дзе яшчэ пануюць правілы старой Еўропы з яе цэрэманіалам, этыкетам і іерархіяй. Выдатная крыніца для разумення лада мыслення і каштоўнасцей былого нашай краіны.
Цікава, напрыклад, чытаць пра традыцыю сняданкаў і кавярак у шляхецкім доме:
«Мужчын і дам асобнай частавалі ежай:
Разносіць посуд пачалі для кавы свежай,
Дык на падносах, хораша размаляваных,
Дыміўся рад пахучых чайнікаў бляшаных,
Стаялі пазалочаныя філіжанкі,
А побач – дробныя гарнушкі для смятанкі.
Няма такой, як наша, кавы ў іншым краі,
Бо ў Польшчы, дзе жывуць старыя абычаі,
Жанчына ў доме адмысловая бывае,
Кавяркай званая. Яна і здабывае
У горадзе або ў віціннікаў зярняты
І варыць так, як кажа вопыт ёй багаты,
Каб кава моккай пахла, як бурштын ірдзела,
Чарнела, як вуголь, і вязкасць мёду мела».
Эссе «Меньше единицы» Иосиф Бродский
Это совсем небольшое произведение Нобелевского лауреата по литературе, поэта, эмигранта и одного из талантливейших литераторов ХХ века о времени и воспоминаниях, в которых все события прошлого, приятные и неприятные, сплетаются в смысл — формирование в разряженном и холодном воздухе советского мира совершенно уникального явления — поэта.
Как эта репрессивная школа, подавление масс, холодный воздух и безнадега, густо намазанная на стены и тротуары города, все же позволяют родиться уму и вкусу. Вопреки или благодаря — разбираться тут дело неблагородное, но точно происходит это в условиях далеких от Тосканских пейзажей и Венецианских мостов. Каким бы ни был мир, целостность личности, если она есть, сильнее всего.
«Вся эта милитаризация детства, весь этот зловещий идиотизм, половая озабоченность (в десять лет мы вожделели наших учительниц) не сильно повлияли на нашу этику и эстетику — а также на нашу способность любить и страдать».
«В поисках утраченного времени» Марсель Пруст
Знаю совсем немного людей, кто бы осилил 3500 страниц размеренного, как медленная река, течения мысли французского писателя. Его нельзя читать приступом. Им надо наслаждаться, растягивая погружение в роман на месяцы и годы, встречаясь на страницах с творческими озарениями и воспоминаниями.
Пруст учит смотреть на мир, видеть его вне дат и событий, а вплетать их в общее полотно жизни, которое мы как саван Пенелопы ткем всю жизнь, распуская по ночам. Если и можно научиться искусству жить в его содержании, а не банальном подражании каким-то внешним ритуалам, то этот секрет скрыт на страницах «Утраченного времени». Поищите.
«...как только чай с размоченными в нем крошками пирожного коснулся моего нёба, я вздрогнул: во мне произошло что-то необыкновенное. На меня внезапно нахлынул беспричинный восторг. Я, как влюбленный, сразу стал равнодушен к превратностям судьбы, к безобидным ее ударам, к радужной быстролетности жизни, я наполнился каким-то драгоценным веществом; вернее, это вещество было не во мне – я сам был этим веществом. Я перестал чувствовать себя человеком посредственным, незаметным, смертным».