«За границей знают, что в Беларуси сделают все хорошо». Владислав Андросов о том, что происходит в сфере медицинского туризма

Владислав был одним из первых, кто увидел потенциал Беларуси в сфере медицинского туризма. В 2011 году он основал компанию Med Travel Belarus, которая стала первым игроком в этой нише. Сегодня бизнес объединяет партнерскую сеть более чем из 50 частных и государственных клиник по всей стране. Всего через год после запуска бизнеса правительство Беларуси начало активно продвигать экспорт медицинских услуг, а сам предприниматель стал своего рода рупором медицинского туризма на международной арене.

Спустя несколько лет начали работу две успешные стоматологические клиники KANO. А уже в 2022 году их доля в экспорте медицинских услуг частных клиник Минска составила 40% – это впечатляющие 1,4 миллиона долларов.

В 2016 году Владислав запустил еще одно направление бизнеса по лечению за рубежом для пациентов из стран СНГ – Elite Med, заключив прямые договоры с ведущими клиниками и сетями крупных больниц в Испании, Израиле, Германии.

Владислав Андросов – яркий пример того, как нестандартные решения и энтузиазм могут привести к успеху, который доказывает, что белорусская медицина имеет большой потенциал и способна конкурировать на мировом уровне. Вот его история.

«После маминых слов внутри как будто что-то щелкнуло…»

– Влад, с чего началась ваша предпринимательская история? Какие были планы на жизнь и что подтолкнуло задуматься о таком малопонятном и малоизвестном на тот момент направлении деятельности в Беларуси, как медицинский туризм?

– Я достаточно хорошо помню тот момент, который стал для меня решающим. Был 2010-й, я заканчивал вуз по специальности «Охрана историко-культурного наследия и туризм» и готовился работать в туристической индустрии, искал в Беларуси некую особенность (кроме нашей великолепной природы), которая может дополнительно привлечь туристов.

В то время я как раз гостил у своей мамы и сестры, которые живут в Голландии, и мы вместе думали, как мне продолжать карьеру. Были разные варианты: я мог остаться в Голландии, мог поехать в Италию, где у меня было предложение работы от крупной туристической компании...

– Как вы можете охарактеризовать уровень развития белорусской туристической отрасли в целом на то время?

– На рынке уже были сформированы основные игроки: присутствовали туроператоры, создавались туристические ассоциации, проводились выставки, развивались санатории, строились отели. Беларусь только начинала готовиться к 78-му Чемпионату мира по хоккею с шайбой, который был запланирован и прошел у нас в Минске в 2014 году. Так что в целом в отрасли ощущалось оживление.

Но здесь важно разграничивать оздоровительный и медицинский туризм:

• Санаторно-курортный и оздоровительный туризм – это больше про оздоровление, санаторно-курортные услуги, отдых.
• Медицинский туризм – это все, что связано с клиниками, диагностикой, лечением, операциями.

– Итак, 2010 год, вы начали изучать отрасль. На что вы обратили внимание, какие выводы для себя сделали?

– Первый важный момент – в мире в каждом регионе есть свои страны-доноры и страны – акцепторы медицинских туристов.

Даже в случае, если в стране есть страховая медицина, часто пациенты предпочитают заплатить за аналогичную услугу где-то у соседей по причине банальной экономии времени. Например, американцы часто предпочитают получить платные услуги на Кубе или в Мексике и получить лечение в течение двух недель, а не ждать его по страховке 9–12 месяцев. Понятно, что вокруг такой потребности рано или поздно начнет формироваться некая инфраструктура.

«Беларусь для россиян – это бренд»

– Каково положение Беларуси на мировой арене медицинского туризма, какие вы увидели преимущества?

– Мы являемся своеобразным мостиком между Европой и Россией. И с двух сторон у нас очень крупные игроки, со своими нюансами в здравоохранении. Так, если брать восточное направление, то:

• во-первых, в России люди не до конца удовлетворены качеством оказываемой медицинской помощи;
• во-вторых, россияне очень ценят белорусов, качество наших товаров и услуг, включая медицинские. На улицах Москвы и Питера можно встретить магазины с вывесками, связанными с белорусскими продуктами и товарами. Беларусь для россиян – это бренд. В том числе они давно едут к нам в санатории отдыхать. Соответственно, эта подушка, кредит доверия, лояльности, на которых, я посчитал, можно начать строить бизнес, – уже была создана.

А что касается Запада, то все понятно:

• высокая стоимость;
• логистика, визовые барьеры. И уже в будущем, планируя работу по этому направлению, мы понимали, что страны СНГ будут для нас основным рынком, а Запад – второстепенным.

– В 2011 году был запущен проект Med Travel Belarus – первый частный оператор медицинского туризма, предлагающий услуги по организации лечения в белорусских клиниках. Как шли подготовительные работы, какие финансовые инвестиции потребовались?

– Когда я понял, что идея стоящая, обсудил ее со своим отцом. Он был предпринимателем всю жизнь и первое, что мне предложил, – это поговорить со знакомыми врачами. И оказалось, что на тот момент у них уже половина пациентов были приезжие. Это был как раз тот серьезный фактор, который при разговоре с отцом об инвестициях с его стороны сыграл в мою пользу.

Он мне дал 5000 долларов: около 4000 я потратил на разработку сайта, остальное сразу ушло на контекстную рекламу.

Юрлицо мы открыли в 2011 году в рамках Инкубатора малого предпринимательства. Они предлагали тогда 4 квадратных метра с интернетом, бухгалтером и юристом, чтобы можно было проконсультироваться, – и это очень здорово нам помогло: офис в центре города, все нужное есть. На старте, правда, нужно было защитить свой проект, но я с этим легко справился.

Изначально Med Travel Belarus планировался как англоязычный проект, поэтому и первую версию сайта мы делали на английском языке, таргетировали рекламу на Великобританию и Германию.

Но когда мы активно переключились на Россию, сыграл тренд, связанный с положительным имиджем Беларуси, и россияне стали нашим основным рынком. А второй по количеству сегмент приезжающих – это даже не граждане определенной страны, а, скорее, экспаты в целом из СНГ: русскоязычные люди, которые проживают где-то за рубежом. У них не самая лучшая страховка и они хорошо знают, насколько качественно здесь, в Беларуси, оказываются медицинские услуги.

«Завоевать нового клиента становится всё сложнее…»

– Как за 14 лет эволюционировала ваша маркетинговая стратегия? Какие маркетинговые каналы показывают наибольшую эффективность сейчас?

– За такое длительное время маркетинговые инструменты, как и их эффективность, действительно сильно изменились. В 2010–2011 годах для нас всё начиналось с активного SEO-продвижения, этот сегмент маркетинга был на пике. Я сам начал изучать SEO, разбираться в нюансах и погружаться в разработку первых наших сайтов, в контент, рекламные материалы – многое делал самостоятельно, как и саму оптимизацию. На тот момент это точно работало лучше всего.

И самое важное: если ты сам умеешь это делать, то для тебя это, условно, бесплатно. И небольшому стартапу, которым был тогда Med Travel Belarus, именно это позволило получить первую выручку, первую прибыль и начать инвестировать в другие маркетинговые инструменты.

Постепенно рынок SEO начал переполняться, потом пришли социальные сети и все плавно перетекло в сферу social media.

Потом и в этой сфере появились свои особенности, потому что пришли мессенджеры, а затем санкционные ограничения, которые также внесли свои коррективы. Так, например, мы сейчас никак не можем запускать таргетирование в Meta на Россию, только на Европу.

Но, положа руку на сердце, даже эти инструменты перестали работать так, как они могли работать еще 2–3 года назад.

Сегодня завоевать лояльность пациентов, например, из Литвы через любые каналы становится очень сложно. Мы видим, какая там ведется работа в плане негативной пропаганды о поездках в Беларусь. В то же время в Латвии больше русскоговорящего населения и не так активно ведется пропаганда в отношении Беларуси, поэтому на этом рынке еще сохраняется какое-то количество наших клиентов.

– Я скажу так: понятно, что классическая цифра – 10%. У меня никогда так не было. Не было отдельного бюджета на маркетинг. Потому что я пришел в медицинский маркетинг из SEO, я делал сразу SEO, которое денег не стоит. И у меня заложен уже фундамент в том, что маркетинг, по сути, бесплатный. Я стремлюсь к этому. Знаю, что можно скреативить что-то так, что ты получишь кучу заявок, условно, бесплатных.

Тем не менее у нас есть подрядчики, которые занимаются сайтом, контекстной рекламой, таргетолог, рилсмейкер, эсэмэмщик и другие специалисты. Наверное, вот это можно заложить в бюджет, но я не назову точный процент по затратам.

– По какому принципу развивается бизнес, какие у вас горизонты планирования? Во что инвестируете?

– Планирование новых бюджетов, как правило, всегда связано с развитием новых направлений, покупкой либо открытием новой клиники. Последнюю мы покупали в 2023 году, брали кредит – это инвестиция в бизнес с горизонтом в 3 года.

В течение года мы инвестировали в оборудование, помещение, отделку, ремонт, сейчас получаем лицензию на зуботехническую лабораторию – на это нужно некоторое время.

Так что можно сказать, что у нас проектное бюджетирование, ориентированное на стратегию компании в ближайшие годы.

«Беспредел: работу делаю колоссальную, а платят не по рынку совершенно!»

– Как появились новые направления деятельности? Расскажите историю создания сети стоматологических клиник KANO.

– Идея создания своей клиники первой была навеяна неприятными ситуациями с партнерами, с которыми я работал как посредник. У нас очень активно развивалось направление стоматологии, имплантации, протезирования. За 7 дней мы могли пациенту восстановить всю челюсть: поставить импланты, протезы – и он уезжал с готовой голливудской улыбкой.

В 2011 году Минздрав Беларуси (приказ № 843 от 25 августа 2011 года «Об развитии экспорта медицинских услуг») разрешил государственным медучреждениям выплачивать посредникам комиссионные до 20% от стоимости оказанных услуг. Для нас это был шаг вперед, поскольку раньше наше вознаграждение в этом сегменте составляло не более 10%.

На то время мы очень плотно сотрудничали с одной из частных клиник. И за два года организовали для них такой поток клиентов, который, по моим подсчетам, приносил им 60–70% выручки.

И когда через два года я пришел спросить, а не пересмотреть ли наш процент, мне ответили: «Да, мы пересмотрели, будет не 10%, а 7%». Конечно, я расстроился. Поехал на следующее утро опять работать: смотреть истории пациентов, снимки. А хирург, который в этой же клинике работал, говорит мне: «Влад, а что у тебя настроения нет?» Я пояснил. А он: «Слушай, ну беспредел. А вообще, у меня такая же ситуация: я работу делаю колоссальную, а мне платят не по рынку совершенно».

– Предположу, что в этот момент у вас наметились общие планы?

– Именно. Я начал искать клинику и в процессе познакомился со своим будущим компаньоном, который предложил мне войти в долю. Первый год мы поработали в формате медтуризма: я заключил с ним договор, направлял пациентов, как обычно. За это время мы увидели, что все четко. В начале 2017 года мы купили второе юрлицо, в которое я уже вошел на паритетных правах с партнером.

Так началась история клиник KANO, где наша команда специалистов-стоматологов сформировала совершенно новый подход к организации лечения иностранных пациентов.

«Представьте, что это 20–30, тысяча кейсов за 5 лет»

– Кроме управленческой деятельности, какими еще вопросами вы занимаетесь в проектах?

– В течение первого года я активно помогал выстраивать маркетинг, привлекать иностранцев. Затем пошел в другие направления – подбор специалистов, адаптация врачей и административного персонала. У нас появилась своя внутренняя философия, ведь стоматология – сложная история.

Если врач получает запущенный кейс (то есть нужны импланты, протезирование, хирургия), то тут нужна работа в связке как минимум четырех специалистов – терапевта, ортопеда, хирурга и зубного техника. И для того чтобы работа получилась идеально, надо, чтобы все эти четыре специалиста были на одном уровне профессионального и ментального развития.

Найти таких людей, добиться взаимопонимания между ними и помогать им расти и развиваться вместе – вот это самое сложное в стоматологическом бизнесе. Да и в любом другом, наверное, тоже.

– И как удалось этого добиться?

– Ключевые врачи клиники достигли такого высокого профессионального уровня во многом благодаря медтуризму. Ведь иностранцы едут делать сразу большой объем работ, которые нужно выполнить в максимально сжатые сроки. И вот такой формат работы для стоматологов всех специализаций помогает получить бесценную практику.

А теперь представьте, что это 20–30, тысяча кейсов за 5 лет, включая тех пациентов, которым был составлен дистанционный план лечения, но по тем или иным причинам они к нам не доехали. Плюс врачи участвуют в конференциях, обмениваясь передовым опытом с коллегами.

Со временем, благодаря их авторитету и профессионализму, в клинике сформировалась сильная, автономно работающая команда высококвалифицированных специалистов.

– Ближе к 2023 году все поменялось. К этому времени у нас с компаньоном под брендом KANO функционировало 4 клиники: три стоматологии и клиника физической терапии. Это было новое и неудачное для нас направление. Мы делали премиальную клинику для тех, у кого есть проблемы с опорно-двигательным аппаратом, травмы, необходимость послеоперационной реабилитации. Целевой аудиторией в основном были айтишники.

Но в последние годы они активно начали уезжать, и мы очень быстро поняли, что сроки окупаемости бизнеса у нас катастрофически выросли. Я понял, что должен выйти из него, пришлось чем-то пожертвовать: мы с партнером в том числе разделили часть команды.

Есть и такой сценарий, что хорошие специалисты могут рано или поздно открывать свой бизнес и клинику. Мы и с этим столкнулись. Даже та клиентская база, которая сформировалась у нас с 2015 по 2022 год, тоже начала разделяться.

С одной стороны, это проще – самостоятельно принимаешь решения, ну а с другой – тяжелее, потому что иногда полезно, когда есть партнер, с которым можно просто посоветоваться, зная, что он точно так же заинтересован в успешности бизнеса, как и ты. Получается, что сейчас я в очередной раз прохожу новую для себя школу. Но опыт, который пришел ко мне за счет многолетнего взаимодействия с партнером, считаю крайне важным, за что остаюсь ему благодарен.

– Какие кадровые проблемы актуальны для сферы, как их решаете?

– Частным стоматологиям всегда было непросто с кадрами, ведь нам нужны специалисты с определенной квалификацией, которую получают благодаря опыту работы в государственных клиниках. На рынке идет достаточно серьезная борьба за сильных специалистов. Многое зависит теперь не только от уровня зарплаты, которую мы можем предложить, – она примерно одинаковая сейчас во всех топ-клиниках. А больше от того, какая обстановка, настроение внутри клиники, коллектива, есть ли дорогостоящее оборудование, покупаем ли качественные материалы. Это всё сейчас крайне важно для молодых врачей, которые хотят развиваться и соответствовать своим зарубежным коллегам. Так скажем, чтобы было чем поддержать разговор в кулуарах на конференциях.

Мы это хорошо понимаем и имеем в клиниках всё передовое оборудование: томограф, микроскопы, внутриротовые сканеры, станок для фрезерования зубов непосредственно в клинике. Не экономим на материалах – по сути, под каждого врача можем закупать то, чем он хочет работать. Главное, чтобы это было экономически обоснованно.

«Маржинальность такого бизнеса никогда не была космической»

– Есть ли какие-то данные о том, какую долю белорусского рынка ваш бизнес занимает в данный момент?

– Однажды (это был 2022 год) Комитет по здравоохранению Мингорисполкома разослал представителям отрасли письмо, в котором были указаны цифры по экспорту медицинских услуг по городу Минску за 11 месяцев текущего года.

В письме фигурировала цифра в 3 миллиона долларов – такую экспортную выручку принесли частные клиники. Эту цифру показали впервые, и, естественно, я смог посчитать, что на наши клиники приходится порядка 40%.

Больше такой статистики в последующие годы я не получал, но мы примерно понимаем теперь свой уровень.

– Что можете сказать о маржинальности частного стоматологического бизнеса? Какие величины принято считать успехом?

– Маржинальность такого бизнеса никогда не была космической. В наших реалиях она составляла порядка 20% и в самые хорошие моменты – 25%. Стоит учесть, что мы много инвестируем в сервис: контакт-центр, отдел сопровождения пациентов и международный отдел.

У нас в штате восемь администраторов. Чтобы все они улыбались, надо, чтобы у них в жизни всё хорошо было. О каком сервисе можно говорить, если твой сотрудник не может закрыть базовые потребности? В людей нужно инвестировать.

Сейчас новое ценовое регулирование – мы работаем в новых реалиях и пытаемся понять, насколько дальше можем быть маржинальны. Но опять-таки цены не регулируются для иностранных граждан, поэтому мы очень благодарны Минздраву за то, что четко было обозначено:

Конечно, мы сейчас на этом сконцентрировались и 2024 год планируем за счет этого оставаться рентабельными, продолжая инвестировать в развитие.

«Каждый шаг вперед – это уже победа»

– Владислав, расскажите об Elite Med, как появилась и развивается компания, которая занимается выездным туризмом?

– Посещая международные конференции по медтуризму, я регулярно получал предложения от зарубежных клиник направлять пациентов к ним. Приходилось объяснять, что я могу предложить их пациентам приехать к нам в Беларусь и значительно сэкономить. На что коллеги всегда удивлялись, т.к. привыкли, что их основной рынок – это пациенты из СНГ и не понимали, как это Беларусь принимает пациентов, а не отправляет за рубеж? Беларусь, по сути, первая страна в СНГ, которая стратегически подошла к развитию въездного медицинского туризма.

Тем не менее мы периодически получали заявки от пациентов из СНГ по поводу лечения в других странах, в связи с чем решили попробовать поработать в этом направлении.

С этого и начался Elite Med. На первых порах у нас было 1–2 пациента в месяц. Потом был небольшой рост.

Хорошо помню один случай девушки из Москвы, попавшей в серьезную аварию. Ее работодатель, крупная корпорация, оплатил порядка 90 000 евро за трехмесячную реабилитацию в Испании. Конечно, мы получили прогресс. Да, полное восстановление в таких тяжелых случаях, как у нее, невозможно, но каждая мелочь, каждый шаг вперед – это уже победа. Она вернулась домой, и через полгода корпорация отправила ее еще на месяц в ту же клинику.

Это шанс помочь людям, шанс получить доступ к передовым технологиям и опыту лучших мировых специалистов. И я рад, что могу быть частью этого, помогать людям, давать им надежду, возвращать их к жизни.

«Папа показал мне опыт, который я никогда не получил бы ни от кого другого…»

– Когда речь идет о серьезных заболеваниях, можете ли вы помочь пациентам советом для принятия решения по обследованию или лечению за рубежом?

– Думаю, что здесь правильно будет рассказать историю моего папы. Он заболел онкологией в 2019 году. Это было очень неожиданно: ему 60 лет, он полон энергии, молод душой, у него бизнес – и вдруг мы узнаем, что у него терминальная стадия рака (так называют четвертую стадию рака, когда возникают отдаленные метастазы).

Предварительный диагноз установили в РНПЦ онкологии, прогноз был крайне неутешителен – ему оставалось 5–6 месяцев. Я начал искать варианты экспериментальных методов лечения, читать клинические исследования, советоваться с коллегами, которые сталкивались с такими диагнозами. Оказалось, что буквально годом ранее Нобелевской премией были отмечены исследования в области иммунотерапии раковых заболеваний с использованием Т-клеток.

По сути, революционный метод лечения, когда иммунную систему человека можно настроить на борьбу с онкологическим заболеванием. На основе этих открытий мировыми гигантами фарминдустрии были разработаны соответствующие препараты. Один из них – Keytruda – демонстрировал очень хорошие результаты, увеличивая выживаемость до 3–5 лет. Это не были прямые данные клинических исследований, а, скорее, результаты небольшой выборки успешных кейсов, подкрепленных маркетингом.

Но, пообщавшись с коллегами из Израиля, которые на тот момент имели реальные кейсы с действительно впечатляющими результатами, я решил, что надо действовать.

Проконсультировавшись в Израиле, мы оказались в ситуации непростого выбора: и в Беларуси, и в Тель-Авиве врачи сходились во мнении, что в нашем случае рационально прибегнуть к иммунотерапии. С тем лишь отличием, что у нас предлагалось это делать вместе с химиотерапией, но с другим препаратом, а в Израиле – первой линией, то есть без химии и с иммунотерапией Keytruda.

Отец отдал бремя принятия решения мне, сказал, что полностью мне доверяет. Мы верили, что всё получится. В такой ситуации даже небольшой шанс уже дает энергию двигаться вперед и не уходить в окончательную депрессию.

У нас было три месяца на лечение, нужно было каждые три недели делать инъекции, и потом – контрольный чекап с ПЭТ КТ, который покажет, сработало лечение или нет.

Мы много всего пережили за те три месяца, но факт в том, что лечение не сработало.

Я работал со многими пациентами, которые присылают диагнозы. Конверсия в приезды на лечение после изучения медицинских документов всегда была очень низкая. Если из 10–15 онлайн-консультаций приезжал один пациент – это уже было хорошо. Одним врачи отказывали в лечении, т.к. шансов уже не было, другим было дорого, третьи просто не решались.

Если мы ведем переговоры с людьми более прогрессивными, которые знают английский и могут почитать информацию, которую мы скидываем, – тогда найти взаимопонимание проще. Но в любом случае ты как посредник так или иначе влияешь на выбор пациента и в какой-то степени берешь ответственность за жизнь человека…

После того что произошло с папой, мы отошли от работы с онкологическими диагнозами на какое-то время. Примерно через 4 года я начал немного отходить от пережитого… и понял, что папа показал мне тот опыт, который я никогда в жизни не получил бы, не прожив и не пропустив через себя весь процесс от начала и до конца.

Я прошел большой курс по биотехнологиям. Купил учебники по биологии с 5-го по 11-й класс, взял репетитора, начал интересоваться сферой разработки лекарств. Теперь я знаю, что и в каких странах появляется и работает лучше.

Так что в целом в плане психологии и подхода к пациентам Elite Med – это что-то уникальное и очень глубокое. Про цифры тут даже говорить сложновато.

«Перелечить то, что сделано плохо, – это беда»

– В последние годы Турция довольно активно строит свой бренд в направлении въездного медицинского туризма. Предлагаете ли вы своим пациентам эту страну? Какая там кухня?

– Турция действительно здорово построила свой бренд в плане медтуризма. Суть в том, что где-то в 2008–2010 годах правительство оценило экспортный потенциал и построило с учетом этого стратегию развития здравоохранения:

• Во-первых, в Турции предложили благоприятные условия для инвесторов в этой области. Итог: в стране действует около 400 частных и свыше 1000 государственных крупных многопрофильных госпиталей, которые нужно загрузить.

• Во-вторых, государство компенсирует 80% маркетингового бюджета, потраченного на рекламу медуслуг за рубежом. И это очень эффективная стратегия: нет, наверное, ни одного человека, которому не попадалось бы объявление сделать зубы, волосы, пластику в Турции.

Но в Турции нужно быть очень аккуратным с выбором подрядчика.

Так, например, если мы говорим, что у нас для постановки винира стачивается 0,4 мм с поверхности зуба (а это очень кропотливая работа), то там вам снимут 1–2 мм. И что потом? Потом возникают болевые ощущения при употреблении в пищу холодного-горячего. А если еще не санировали полость рта надлежащим образом – начинается кариес, пульпит и разные другие «приключения».

Перелечить то, что сделано плохо, – это беда, особенно в Европе, где космические цены. Поэтому Турция – хорошо, но через три-четыре года у них это всё начнет сыпаться. Нам уже начинают присылать снимки их пациенты.

– Разделяете ли вы идею социальной ответственности бизнеса? Поделитесь опытом благотворительных проектов, кейсов.

– Да, конечно, мы не можем оставаться в стороне от таких вещей, стараемся помогать. Так, например, в 2016 году по нашей инициативе был создан благотворительный проект «Крылья добра». Это положило начало ежегодным благотворительным аукционам, которые проходят при поддержке белорусских деятелей культуры, медийных персон и бизнес-сообщества. К сожалению, проект сейчас закрыт: честно говоря, я думал, что аукционы будут привлекать больше внимания и больше средств.

Так, пятый и последний из аукционов прошел в 2020 году. На нем был разыгран 21 уникальный арт-объект. В их создании приняли участие знаменитые белорусские и зарубежные художники, арт-мастера, дизайнеры и общественные деятели. По итогам аукциона было собрано 1540 рублей, вырученными средствами распорядился благотворительный фонд «ЮниХелп». Мы также помогали детскому хоспису, напрямую направляли средства в «ЮниХелп».

Были и прикладные кейсы, когда мы непосредственно оказывали услуги на безвозмездной основе. С одним из пациентов, которые прошли такое лечение, можно познакомиться в этом сюжете:

В 2023 году пожертвовали 7000 рублей для РНПЦ Мать и Дитя на закупку дорогостоящего препарата для лечения СМА у детей.

– Влад, в завершение разговора какими вдохновляющими цифрами можете поделиться, какие тенденции видите?

– Я скажу в целом по рынку. Если сфокусироваться на въездном туризме и на бренде нашей страны, то цифры впечатляют: по данным Министерства здравоохранения, за прошлый год у нас полечилось 134 тысячи иностранцев. И если раньше это были преимущественно туристы из стран СНГ, то сегодня увеличился поток туристов из Китая, Боснии и Герцеговины, Сербии, Грузии, Латвии. Не уменьшается поток тех, кто приезжает из Казахстана и Узбекистана.

Подходы к лечению, профилактике, оказанию экстренной помощи, назначению препаратов и их доступности – Беларусь по этим направлениям сильно отличается в лучшую сторону от того, с чем можно столкнуться за границей.

Кроме того, отрасль ожидает увеличение потоков медицинских туристов, в том числе благодаря тому, что в последние годы Беларусь сняла визовые ограничения для ряда стран.

Ольга Ленская

Главный редактор

Оцените статью:

23Нравится

1Смешно

0Удивлен

0Грустно

1Возмутительно